«Поехали» вместе. Хроника дня 12 апреля 1961 года в событиях и лицах

Тюра-Там, площадка № 2. «В 4:50 местного времени я, Карпов и Никитин встали как по команде, — запишет в дневнике «генерал-наставник» космонавтов Николай Каманин. — В 5:30 будем поднимать Юру и Германа…Чуть начинает рассветать, на дороге усиливается движение. Приехали наши с десятой площадки, Карпов пошел поднимать молодежь».

Гжатск, Смоленская область. Из воспоминаний Валентина Гагарина:

«Стрелки на часах показывали что-то около пяти. Я поднялся, заварил чай покрепче… Позавтракав, вышел на улицу и столкнулся с отцом.

— Что это ты ни свет ни заря вскочил? — удивился он.

— Да так, заботы. А ты?

— В Клушино иду.

В Клушине бригада гжатских плотников, руководимая отцом, строила новый клуб.

— Далеко пешком-то. Бездорожье сейчас.

— Доковыляю как-нибудь.

Топор и кожаные рукавицы у него заткнуты за солдатский ремень, перепоясавший старенькую телогрейку, шапка-ушанка на глаза надвинута.

Мы выкурили по папиросе и, пожелав друг другу удачи, разошлись…».

Дом, в котором жила семья Гагариных в Гжатске с 1946 года. Фото: ЦЭНКИ / Роскосмос

Тюра-Там, «дом маршала Неделина». Из воспоминаний Юрия Гагарина:

«В 5.30 Евгений Анатольевич (Карпов — «РГ») вошел в спальню и легонько потряс меня за плечо.

— Юра, пора вставать…

После обычной физзарядки и умывания завтрак из туб: мясное пюре, черносмородиновый джем, кофе. Начались предполетный медицинский осмотр и проверка записей приборов, контролирующих физиологические функции. Все оказалось в норме, о чем и был составлен медицинский протокол».

Тюра-Там, площадка № 2. Из дневника генерала Каманина. «В 6:00 состоялось заседание комиссии. Оно было удивительно простым и коротким: «Все доклады сводились к одной фразе: «Замечаний нет, все готово, вопросов нет, можно производить пуск». После заседания я подписал полетное задание, съездил в МИК и посмотрел, как идет медицинский осмотр и надевание скафандров. Все шло точно по расписанию».

Тюра-Там, площадка № 2. Из воспоминаний Юрия Гагарина: Подошла пора облачаться в космическое снаряжение. Я надел на себя теплый, мягкий и легкий комбинезон лазоревого цвета. Затем товарищи принялись надевать на меня защитный ярко-оранжевый скафандр, обеспечивающий сохранение работоспособности даже в случае разгерметизации кабины корабля. Тут же были проверены все приборы и аппаратура, которыми оснащен скафандр. Эта процедура заняла довольно продолжительное время. На голову я надел белый шлемофон, сверху — гермошлем, на котором красовались крупные буквы: «СССР».

Люди, надевавшие на меня скафандр, стали протягивать листки бумаги, кто-то подал служебное удостоверение — каждый просил оставить на память автограф. Я не мог отказать и несколько раз расписался».

Гагарина облачают в теплую одежду под скафандр. Фото: ЦЭНКИ / Роскосмос

Тюра-Там, стартовая позиция. Объявляется трехчасовая готовность. На верхнюю площадку установщика поднимаются медики для закладки питания — последняя операция перед посадкой космонавта. Питание закладывают на десять суток. Это делается на тот случай, если откажет тормозная двигательная установка. Конструкция космического корабля и высота орбиты были выбраны так, что позволяли осуществить спуск с орбиты спускаемого аппарата с космонавтом за счет естественного торможения корабля в верхних слоях атмосферы, но тогда Гагарину пришлось бы пробыть на орбите не 108 минут, а около 10 суток. Это был запасной вариант спуска с орбиты. Королев старался предусмотреть все мыслимые варианты нештатных ситуаций. И делал все на тот момент возможное для их предотвращения и благополучного возвращения первого космонавта.

Тюра-Там, стартовая позиция. Из дневника генерала Каманина: «Вместе с ведущим инженером корабля на лифте поднялся к верху ракеты и проверил шифр (145) логического замка. Логический замок работал нормально».

Поясним: уже тогда на космическом аппарате наряду с дублированием всех систем была предусмотрена возможность ручного управления спуском с орбиты. Однако медики еще не знали наверняка, как отразится невесомость на психике человека и насколько адекватными будут действия космонавта с момент принятия важных решений. Чтобы космонавт в возбужденном состоянии не включил до времени тормозную двигательную установку (ТДУ) на спуск, и был придуман логический замок. А на пульте управления в кабине корабля была особая красная кнопка, закрытая предохранительной крышкой. Ключом-дополнением к ней служил логический замок. Для включения ТДУ космонавт должен был нажать в строго определенном порядке три из девяти пронумерованных кнопок. Воспользоваться этим кодом можно было только на орбите, распечатав специальный конверт.

Первые шаги в скафандре: Юрия Гагарина провожают к автобусу. Фото: ЦЭНКИ / Роскосмос

Тюра-Там, дорога к стартовой позиции. Из воспоминаний Юрия Гагарина: «Подошел специально оборудованный автобус. Я занял место в «космическом» кресле, напоминавшем удобное кресло кабины космического корабля. В скафандре есть устройства для вентиляции, к ним подаются электроэнергия и кислород. Вентиляционное устройство было подключено к источникам питания, установленным в автобусе. Все работало хорошо.

Автобус быстро мчался по шоссе. Я еще издали увидел устремленный ввысь серебристый корпус ракеты, оснащенной шестью двигателями общей мощностью в двадцать миллионов лошадиных сил. Чем ближе мы подъезжали к стартовой площадке, тем ракета становилась все больше и больше, словно вырастая в размерах. Она напоминала гигантский маяк, и первый луч восходящего солнца горел на ее острой вершине.

Юрий Гагарин и Герман Титов (на втором плане) по дороге к старту. Фото: ЦЭНКИ / Роскосмос

Погода благоприятствовала полету.

Небо выглядело чистым, и только далеко-далеко жемчужно светились перистые облака.

— Миллион километров высоты, миллион километров видимости,- услышал я. Так мог сказать летчик».

Автобус въехал на стартовую позицию. Из него, поддерживаемый Е.А. Карповым вышел в ярко-оранжевом скафандре Юрий Гагарин и направился к членам Государственной комиссии: «Старший лейтенант Гагарин к полету на первом в мире космическом корабле-спутнике готов».

Потом было сделано заявление для печати и радио. Уже через несколько часов оно станет мировой сенсацией и останется в этом качестве навсегда.

Тюра-Там, стартовая позиция, из дневника генерала Каманина: «Намеченный порядок удалось соблюсти с трудом. Выйдя из автобуса, Юра и его товарищи немного расчувствовались и начали обниматься и целоваться. Вместо пожелания счастливого пути некоторые прощались и даже плакали — пришлось почти силой вырывать космонавта из объятий провожающих. У лифта я крепко пожал Юре руку и сказал: «До встречи в районе Куйбышева через несколько часов».

Тюра-Там, стартовая позиция. Из мемуаров Бориса Чертока: «По двухчасовой (готовности — «РГ») на стартовую площадку подъехал автобус с космонавтами. Провожавших и обнимавших Гагарина перед посадкой в лифт оказалось гораздо больше, чем предусматривало где-то оговоренное расписание. К счастью, скупые, но достоверные кадры кинохроники сохранились. Это во многом заслуга кинооператоров студии «Моснаучфильм в спускаемом аппарате».

Члены Госкомиссии провожают Гагарина к лифту пускового комплекса. Фото: ЦЭНКИ / Роскосмос

Юрий Гагарин в сопровождении ведущего конструктора О.Г. Ивановского направился к лифту. Уже с площадки перед входом в кабину приветственно поднял обе руки — прощание с теми, кто оставался на Земле.

Специалисты по скафандру, с одной стороны, О.Г. Ивановский и В.Я. Хильченко, с другой, помогают Ю.А. Гагарину подняться по двум ступенькам приставной лестницы, закинуть ноги и лечь в кресло. Закончив размещение, прощаются с ним, желают успешного полета.

По громкой связи звучит команда: «Всем, не занятым в работе, покинуть стартовую площадку!».

Тюра-Там, стартовая позиция. Из мемуаров Бориса Чертока: «Я спустился в бункер, посмотрел на сосредоточенно серьезных военных пультистов носителя, Пилюгина, пристроившегося в углу пультовой со своими консультантами, расположившихся в гостевой Москаленко и Руднева, убедился, что у следившего за пультами «объекта» Юрия Карпова тоже «замечаний нет».

Юрий Быков из бункера начал проверку «Зари». Через десять минут связь с «Кедром» — такой позывной присвоили Гагарину — была установлена. До спуска Королева в бункер связь с Гагариным поддерживали из «гостевой» Каманин и Попович.

Поднявшись из бункера, я доложил находившемуся на площадке Королеву, что по моей части замечаний нет, и получил разрешение отбыть на ИП-1″.

В 7:28 на связь с Юрием Гагариным вышел Сергей Королёв и принял его доклад о готовности. Затем космонавт по заданию главного конструктора радиосистем Ю.С. Быкова проверял средства связи. Конструктор Олег Ивановский, который еще оставался рядом с Гагариным, показал ему расположение продуктов в кабине корабля.

Тюра-Там, стартовая позиция, из дневника генерала Каманина: «Были проверены скафандр и связь. На КП связь с бортом держали я, Попович и Королев. За все время подготовки к старту была только одна маленькая заминка при закрытии люка N1. Люк закрыли, но из-за отсутствия контакта, его пришлось вновь открывать и устранять мелкую неисправность…».

Эта «мелкая», по словам Каманина, заминка стоила нервов и вошла в историю того дня во множестве пересказов и почти легенд. А как было на самом деле?

У входа в лифт. Фото: AFP

За полтора часа до старта Королев («Заря-1») поинтересовался у Гагарина о самочувствии. Ответ «Кедра» — «Чувствую себя превосходно». Казалось, что все идет согласно графику подготовки, как было еще вчера при «контрольном прогоне»…

Слесари-монтажники Н.И. Селезнев, В.И. Шаповалов и В.В. Морозов проводили заключительные операции на спускаемом аппарате — закрывали люк. И вдруг доклад: «Нет КП-3! Нет КП-3!». На центральном пульте управления в защищенном бункере, куда стекалась вся техническая информация, не засветился один из транспарантов, который должен сигнализировать о штатном закрытии люка (прижиме крышки) в спускаемом. Сигнала нет — стартовая готовность корабля не набирается…

Все, кто это понимал, замерли в тревожном ожидании…

Сергей Королев принимает решение: открыть люк спускаемого аппарата, найти, устранить неисправность и повторно установить крышку.

7:58 Заря-1 (Королев): Юрий Алексеевич, у нас так получилось: после закрытия люка вроде один контактик не показал, что он прижался, поэтому мы, наверное, сейчас будем снимать люк и потом его поставим снова. Как поняли меня?

Кедр: Понял Вас правильно. Люк открыт, проверяют сигнализаторы.

Заря-1 (Королев): Ну, отлично, хорошо.

Главный конструктор на связи с первым космонавтом. Фото: ТАСС

Опытные, натренированные руки сумели открыть и снова закрыть тридцать замков на крышке люка, проверить ее на герметичность специальным приспособлением — «присоской» и установить теплозащиту люка. Все с облегчением вздохнули, когда из пультовой по громкой связи услышали доклад: «Есть контакт КП-3!».

Тюра-Там, стартовая позиция. Из мемуаров Бориса Чертока: «Только приехав на ИП, я узнал, что все же после посадки Гагарина в аппарат произошло ЧП: на пульте в бункере не загорелся транспарант, удостоверявший закрытие входного люка корабля. Повторное открытие и закрытие люка с проверкой концевого контакта быстро проделали Ивановский и монтажник Морозов. Со временем за неимением других замечаний, требовавших героизма стартовой команды, сей эпизод, постепенно обрастая драматизирующими деталями, вошел в устные и эпистолярные воспоминания о запуске первого человека в космическое пространство.

Тюра-Там, стартовая позиция, из дневника генерала Каманина: «Весь радиообмен записывался на магнитофон. Слышимость была отличной, ответы Гагарина коротки, ясны и четки. Самочувствие космонавта, судя по его докладам, по голосу и по телеметрии, было хорошим».

8:19 Заря-1 (Королев): Ну как, музыку дали Вам, нет?

Кедр: Пока не дали.

Заря-1 (Королев): Понятно, это же музыканты: пока туда, пока сюда, не так-то быстро дело делается, как сказка сказывается, Юрий Алексеевич.

Кедр: Дали про любовь.

Заря-1 (Королев): Дали музычку про любовь? Это толково, Юрий Алексеевич, я считаю.

Юрий Гагарин в корабле при отрытом люке. Фото: РИА Новости

Тюра-Там, стартовая позиция. 8 часов 10 минут. Объявляется 50-минутнаяя готовность, Королев по связи сообщил Гагарину, что все идет согласно графику.

По двадцатиминутной готовности Н.П. Каманин и П.Р. Попович спустились в бункер и сообщили, что у Гагарина пульс — 64, дыхание — 24.

8 часов 30 минут. 30-минутная готовность. Титову объявлено, что он может снять скафандр и ехать на пункт наблюдения, где уже собрались все специалисты.

Тюра-Там, стартовая позиция. Из воспоминаний Германа Титова: «Когда Юрий доложил: «Самочувствие хорошее. К старту готов», — я пошел раздеваться. Быстро снял скафандр, гермошлем, комбинезон, надел «земную» одежду и отправился на пункт связи. Здесь собрались мои товарищи космонавты и можно было по трансляции слушать переговоры Земли с Юрием в ходе подготовки машины к старту. В динамике раздался уверенный, с оттенком шутки голос Гагарина…».

Тюра-Там, стартовая позиция. 9 часов 00 минут. В последний раз до полета записаны медицинские данные Юрия Гагарина.

9 часов 06 минут. Следует команда: «Минутная готовность!». Она пройдет, и управление ракетой будет передано автоматике.

В тишине звучат одна за другой команды руководителя стартовой службы А.С. Кириллова: «Ключ на старт!» — «Пуск!» — «Подъем!»

И, наконец: «Есть подъем!» — зафиксирован в 9 часов 7 минут по московскому времени голос Бориса Чекунова, оператора на центральном пульте управления ракетой.

Всего на 50 миллиметров приподнялась многотонная, объятая пламенем конструкция, а фермы пусковой установки автоматически расходятся, оставляя стартующую ракету и корабль наедине с собой. От нарастающего гула двигателей бункер дрожит, у людей закладывает уши.

«По-е-ха-ли-и-и!» — скорее угадали, чем услышали, голос Юрия Гагарина в динамиках.

Тюра-Там, площадка № 2. Из дневника генерала Каманина: «Старт прошел отлично. Перегрузки на участке выведения заметного влияния на голос космонавта не оказывали. Радиосвязь была хорошей. Космонавт чувствовал себя нормально».

Тюра-Там, площадка № 2. Из воспоминаний Германа Титова: «Не успел стихнуть мощный гул ракеты, как Николай Петрович Каманин сказал мне:

— Поедемте к самолету. Сейчас полетим в район приземления.

Самолет плавно оторвался от бетонки, набрал высоту. Мы не отходим от установленного здесь репродуктора, слушаем, что происходит в эфире. По сообщениям из космоса мы улавливаем детали и подробности, понятные только тем, кто непосредственно готовился к подобному полету».

Тюра-Там, площадка №2. Из дневника генерала Каманина: «На 150-й секунде полета, после сброса обтекателя, Юра доложил: «Светло, вижу Землю, облака, видимость отличная». Через несколько секунд он доложил об отделении первой ступени носителя. Через 13 минут после старта мы уже знали — первый в мире полет человека по околоземной орбите начался. В момент перехода связи со старта на Колпашево было несколько неприятных секунд: космонавт не слышал нас, а мы не слышали его. Не знаю, как я выглядел в этот момент, но Королев, стоявший рядом со мной, волновался очень сильно: когда он брал микрофон, руки его дрожали, голос срывался, лицо перекашивалось и изменялось до неузнаваемости. Все облегченно вздохнули, когда Колпашево и Москва сообщили о восстановлении связи с космонавтом и о выходе корабля на орбиту.

Тюра-Там, площадка № 2. Из мемуаров Бориса Чертока: «Теперь быстро на «двойку». Там уже идут переговоры с Гагариным. Слышимость отличная. Быков сияет. Его «Заря» впервые говорит из космоса голосом живого человека.

9 часов 18 минут. Космический корабль «Восток-1» с космонавтом Ю.А. Гагариным на борту отделился от третьей ступени ракеты-носителя и вышел на орбиту вокруг Земли.

9 часов 20 минут. Юрий Гагарин открыл гермошлем, ослабил фиксацию скафандра в кресле-ложементе и, получив большую свободу для рук, начал вести радиотелефонную и телеграфную связь, диктовал и записывал на планшет, выполняемые аппаратурой корабля, свои ощущения и то, мог видеть в иллюминатор.

9 часов 33 минуты. Космический корабль вошел в тень Земли. «В иллюминатор ничего не видно», — записал Гагарин.

Борт корабля «Восток-3А». Из воспоминаний Юрия Гагарина: «Корабль вышел на орбиту — широкую космическую магистраль. Наступила невесомость — то самое состояние, о котором еще в детстве я читал в книгах К. Э. Циолковского. Сначала это чувство было необычным, но я вскоре привык к нему, освоился и продолжал выполнять программу, заданную на полет. «Интересно, что скажут люди на Земле, когда им сообщат о моем полете»,- подумалось мне.

Научные сотрудники в здании первого ЦУП рассчитывают траекторию полета Юрия Гагарина. Фото: ТАСС

Невесомость — это явление для всех нас, жителей Земли, несколько странное. Но организм быстро приспосабливается к нему, испытывая исключительную легкость во всех членах. Что произошло со мной в это время? Я оторвался от кресла, повис между потолком и полом кабины. Переход к этому состоянию произошел очень плавно. Когда стало исчезать влияние гравитации, я почувствовал себя превосходно. Все вдруг стало делать легче. И руки, и ноги, и все тело стали будто совсем не моими. Они ничего не весили. Не сидишь, не лежишь, а как бы висишь в кабине. Все незакрепленные предметы тоже парят, и наблюдаешь их, словно во сне. И планшет, и карандаш, и блокнот… А капли жидкости, пролившиеся из шланга, приняли форму шариков, они свободно перемещались в пространстве и, коснувшись стенки кабины, прилипали к ней, будто роса на цветке.

Невесомость не сказывается на работоспособности человека. Все время я работал. Следил за оборудованием корабля, наблюдал через иллюминаторы, вел записи в бортовом журнале. Я писал, находясь в скафандре, не снимая гермоперчаток, обыкновенным графитным карандашом. Писалось легко, и фразы одна за другой ложились на бумагу бортового журнала. На минуту забыв, где и в каком положении я нахожусь, положил карандаш рядом с собой, и он тут же уплыл от меня. Я не стал ловить его и обо всем увиденном громко говорил, а магнитофон записывал сказанное на узенькую скользящую ленту. Я продолжал поддерживать радиосвязь с Землей по нескольким каналам в телефонных и телеграфных режимах.

Из дневника генерала Каманина: «Через 20 минут после старта я с группой товарищей выехал на аэродром. Самолет Ан-12 поднялся в воздух и взял курс на Сталинград (расчетная точка посадки корабля для данной орбиты была южнее Сталинграда на 110 километров).

9 часов 40 минут. Юрий Гагарин принял пищу и воду. Это не вызвало особых проблем и развеяло худшие предположения о том, как отреагирует на это организм человека в состоянии невесомости. Поведения космонавта показывало, что человек в условиях орбитального космического полета сохраняет работоспособность, рассудок и способность к осмысленным действиям.

Обед с собой. Набор продуктов питания для первых космонавтов СССР. Фото: РИА Новости

Борт корабля «Восток-3А». Из воспоминаний Юрия Гагарина: «В 9 часов 51 минуту была включена автоматическая система ориентации. После выхода «Востока» из тени она осуществила поиск и ориентацию корабля на Солнце. Лучи его просвечивали через земную атмосферу, горизонт стал ярко-оранжевым, постепенно переходящим во все цвета радуги: к голубому, синему, фиолетовому, черному. Неописуемая цветовая гамма! Как на полотнах художника Николая Рериха!

9 часов 52 минуты. Пролетая в районе мыса Горн, я передал сообщение:

— Полет проходит нормально, чувствую себя хорошо. Бортовая аппаратура работает исправно.

Я сверился с графиком полета. Время выдерживалось точно. «Восток» шел со скоростью, близкой к 28 000 километров в час. Такую скорость трудно представить на Земле.

Я не чувствовал во время полета ни голода, ни жажды. Но по заданной программе в определенное время поел и пил воду из специальной системы водоснабжения. Ел я пищу, приготовленную по рецептам, разработанным Академией медицинских наук. Кушал так же, как в земных условиях; только одна беда — нельзя было широко открывать рот. И хотя было известно, что за поведением моего организма наблюдают с Земли, я нет-нет да и прислушивался к собственному сердцу. В условиях невесомости пульс и дыхание были нормальными, самочувствие прекрасное, мышление и работоспособность сохранялись полностью.

В мой комбинезон были вмонтированы легкие, удобные датчики, преобразовывавшие физиологические параметры — биотоки сердца, пульсовые колебания сосудистой стенки, дыхательные движения грудной клетки — в электрические сигналы. Специальные усилительные и измерительные системы обеспечили выдачу через радиоканалы на Землю импульсов, характеризующих дыхание и кровообращение на всех этапах полета. Так что на Земле знали о моем самочувствии больше, чем знал об этом я.

С момента отрыва ракеты от стартового устройства управление всеми ее сложными механизмами приняли на себя разумные автоматические системы. Они направляли рули, заставляя ракету двигаться по заданной траектории, управляли двигательной установкой, задавая необходимую скорость, сбрасывали отработанные ступени ракеты. Автоматика поддерживала необходимую температуру внутри корабля, ориентировала его в пространстве, заставляла работать измерительные приборы, решала много других сложных задач. Вместе с тем в моем распоряжении находилась система ручного управления полетом корабля. Стоило только включить нужный тумблер, как все управление полетом и посадкой «Востока» перешло бы в мои руки. Мне пришлось бы еще раз уточнить по бортовым приборам местоположение стремительно несущегося над Землей «Востока». А затем надо было бы рассчитать место посадки, ручкой управления удерживать ориентацию корабля и в нужный момент запустить тормозную установку. Сейчас всего этого не требовалось — автоматика работала безотказно. Все обдумали и взвесили ученые».

9 часов 57 минут. Юрий Гагарин передал, что пролетает над Америкой. Это практически совпало с началом передачи по радио и каналам ТАСС официального сообщения о запуске в Советском Союзе космического корабля с человеком на борту. А за минуту или две этого Министерством обороны СССР был выпущен приказ о присвоении старшему лейтенанту Гагарину Юрию Алексеевичу внеочередного воинского звания «майор».

Сообщение ТАСС

«12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту.

Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич.

Старт космической многоступенчатой ракеты прошел успешно, и после набора первой космической скорости и отделения от последней ступени ракеты-носителя корабль-спутник начал свободный полет по орбите вокруг Земли.

По предварительным данным, период обращения корабля-спутника вокруг Земли составляет 89,1 минуты; минимальное удаление от поверхности Земли (в перигее) равно 175 километрам, а максимальное расстояние (в апогее) составляет 302 километра; угол наклона плоскости орбиты к экватору 65 градусов 4 минуты.

Вес космического корабля-спутника с пилотом-космонавтом составляет 4725 килограммов, без учета веса конечной ступени ракеты-носителя.

С космонавтом товарищем Гагариным установлена и поддерживается двусторонняя радиосвязь. Частоты бортовых коротковолновых передатчиков составляют 9,018 мегагерца и 20,006 мегагерца, а в диапазоне ультракоротких волн 143,625 мегагерца. С помощью радиометрической и телевизионной систем производится наблюдение за состоянием космонавта в полете.

Период выведения корабля-спутника «Восток» на орбиту космонавт товарищ Гагарин перенес удовлетворительно и в настоящее время чувствует себя хорошо. Системы, обеспечивающие необходимые жизненные условия в кабине корабля-спутника, функционируют нормально.

Полет корабля-спутника «Восток» с пилотом-космонавтом товарищем Гагариным на орбите продолжается…»

Диктор Юрий Левитан сравнит этот день с Днем Победы в 45-м. Фото: А. Воротынский/РИА Новости

9 часов 59 минут. Начала работать автоматическая система ориентации космического корабля «Восток-1» для подготовки к включению тормозного двигателя.

10 часов 9 минут. Космический корабль вышел из тени Земли и автоматически сориентировался по Солнцу двигательной установкой вперед по ходу движения.

Борт корабля «Восток-3А». Из воспоминаний Юрия Гагарина: «Я видел облака и легкие тени их на далекой милой Земле. На какое-то мгновение во мне пробудился сын колхозника. Совершенно черное небо выглядело вспаханным полем, засеваемым зерном звезд.

Они яркие и чистые, словно перевеянные. Солнце тоже удивительно яркое, невооруженным глазом, даже зажмурившись, смотреть на него невозможно. Оно, наверное, во много десятков, а то и сотен раз ярче, чем мы его видим с Земли. Ярче, чем расплавленный металл, с которым мне приходилось иметь дело во время работы в литейном цехе. Чтобы ослабить слепящую силу его лучей, я время от времени перекрывал иллюминаторы предохранительными шторками.

Мне хотелось понаблюдать Луну, узнать, как она выглядит в космосе. Но, к сожалению, ее серп во время полета находился вне поля моего зрения. «Впрочем, — подумал я, — увижу ее в следующем полете».

10 часов 13 минут. Телетайпы закончили передачу первого сообщения ТАСС. Сотни корреспондентов малых и больших стран штурмом брали здание Телеграфного агентства.

«Все в космос!» Стихийный митинг в Москве 12 апреля 1961 года. Фото: Борис Кауфман/РИА Новости

Приходили разные мысли, и все какие-то светлые, праздничные. Вспоминалось, как мы, мальчишки, тайком трясли яблони в колхозном саду, как накануне полета я бродил по Москве, по ее шумным, радостным улицам, как пришел на Красную площадь и долго стоял у Мавзолея. Подумал о том, что космический корабль несет идеи Ленина вокруг всей Земли. «Что делает сейчас Герман Титов?» — мелькнула мысль, и я ощутил силу и теплоту его объятий во время прощания. Ведь все, что я сейчас переживаю, придется пережить и ему».

Юрий Гагарин стал близким для всех народов земного шара. Но больше всего волновались и переживали за него, конечно же, близкие.

Поселок Чкаловский, Московская область. Из воспоминаний Валентины Гагариной: «12 апреля началось как обычно. Лену отправила утром в ясли, занялась Галочкой. Потом пришла Светлана Леонова. Она ждала ребенка и ко мне, «двудетной» матери, приходила перенимать опыт.

Неожиданно стук в дверь. Открываю — соседка. Раскраснелась, захлебывается словами:

— Валюша, включай радио! Юра в космосе!

У меня голова пошла кругом — смотрю на соседку и никак не могу вспомнить ее имени, метнулась к приемнику и не могу вспомнить, как его включают.

А потом началось в нашей квартире невообразимое, неописуемое. Прибежал Володя Комаров, нагрянули друзья, сослуживцы, соседи. Спрашивают, советуют, поздравляют. Сразу же приехали журналисты. Первым, помню, Василий Песков».

Поселок Чкаловский, Московская область. Из воспоминаний Тамары Титовой: «О том, что Юра в космосе, я лично узнала уже по радио, когда голос Левитана объявил об этом всей стране. Побежала к Вале, та попросила сходить за Леночкой в садик. Когда вернулась, к нам уже приехало командование, все женщины, приникнув к приёмнику, сидели у Валентины. Та очень переживала, плакала. И я плакала вместе с ней. Ведь мы не знали, чем это всё может закончиться. Хотя верили, что всё будет хорошо…»

Поселок Чкаловский, Московская область. Из воспоминаний Валентины Гагариной: «Поминутно открывалась дверь, входили какие-то люди, что-то говорили, жали мне руку. Не помню, что я им отвечала, что говорила. Я не могла разговаривать.

Голос диктора сообщил:

— Полет продолжается. Пилот-космонавт Юрий Гагарин чувствует себя хорошо.

Я крутила ручку приемника, чтобы увеличить громкость, но вместо этого сбивала настройку, снова крутила, утирала ладонью слезы и чувствовала, как сердце сжималось.

— Полет продолжается…

Хватаю тетрадку, карандаш, пытаюсь записать часы и минуты, его самочувствие, другие данные. Рука не слушается. Карандаш падает на стол. А люди что-то говорят, говорят…».

Поселок Чкаловский. В квартире Гагариных на четвертом этаже в тот день не закрывались двери. Фото: wikimapia.org

Гжатск, Смоленская область. Из воспоминаний Валентина Гагарина: «Отчаянно размахивая руками, вдогон за мной бежала моя младшая, восьмилетняя Валюшка, кричала что-то неразборчиво.

Я остановился.

— Что случилось?

— Папа, скорей домой иди. Мама плачет.

— Как плачет? — не понял я. И что за напасть? Только что говорила, что легче ей. Вечно с этими женщинами всякие истории. Неужто я ее расстроил сообщением о том, что еду на целину?

— Сидит у радио и плачет,- тараторила Валя».

Тюра-Там, площадка №2. Из мемуаров Бориса Чертока: «Самым мучительным в тот день было ожидание сообщения о благополучном приземлении… Посадка — самый ответственный этап космического полета: ошибка на метр в секунду при скорости 8000 метров в секунду отклоняет точку приземления уже на целых 50 километров…

Борт корабля «Восток-3А». Из воспоминаний Юрия Гагарина: «Наступал заключительный этап полета, может быть, еще более ответственный, чем выход на орбиту и полет по орбите,- возвращение на Землю. Я стал готовиться к нему. Меня ожидал переход от состояния невесомости к новым, может быть, еще более сильным перегрузкам и колоссальному разогреву внешней оболочки корабля при входе в плотные слои атмосферы. До сих пор в космическом полете все проходило примерно так же, как мы отрабатывали это во время тренировок на Земле. А как будет на последнем, завершающем этапе полета? Все ли системы сработают нормально, не поджидает ли меня непредвиденная опасность? Автоматика автоматикой, но я определил местоположение корабля и был готов взять управление в свои руки и в случае необходимости осуществить его спуск на Землю самостоятельно в выбранном мною подходящем для этой цели районе.

Главный конструктор переживал за Юрия Гагарина как за сына. Фото: ТАСС

Система ориентации корабля в данном полете была солнечной, оснащенной специальными датчиками. Эти датчики «ловят» Солнце и удерживают его в определенном положении, так что тормозная двигательная установка оказывается всегда направленной против полета. В 10 часов 25 минут произошло автоматическое включение тормозного устройства. Оно сработало отлично, в заданное время. За большим подъемом и спуск большой — «Восток» постепенно стал сбавлять скорость, перешел с орбиты на переходный эллипс. Началась заключительная часть полета. Корабль стал входить в плотные слои атмосферы. Его наружная оболочка быстро накалялась, и сквозь шторки, прикрывающие иллюминаторы, я видел жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Но в кабине было всего двадцать градусов тепла, хотя я и находился в клубке огня, устремленном вниз.

Невесомость исчезла, нарастающие перегрузки прижали меня к креслу. Они все увеличивались и были значительнее, чем при взлете. Корабль начало вращать, и я сообщил об этом «Земле».

Тюра-Там, площадка № 2. Из мемуаров Бориса Чертока: «Разделение отсеков корабля по штатному циклу должно было состояться через 10 сек. Гагарин его ждал, но на 10-й секунде разделение не произошло.

По завершении работы ТДУ возникло возмущение, которое привело к вращению корабля по всем трем осям со скоростью до 30 град/сек, о котором Гагарин доложил Госкомиссии, а затем написал в отчете:

«Как только выключилась ТДУ, прошел резкий толчок. Корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Я ждал разделения. Разделения нет. Я знал, что по расчету это должно было произойти через 10-12 секунд после выключения ТДУ… Разделение произошло только в 10 час 35 мин, а не в 10 час 25 мин, как я ожидал, т.е. приблизительно через 10 мин после окончания работы ТДУ».

Откуда появились возмущающие моменты на закрутку корабля с такой большой скоростью? Простое объяснение пришло только после изучения «Отчета по анализу работы ТДУ СП5-4 на объекте 3КА № 3», который все эти годы хранился в секретном архиве КБ химмаш им. А.М. Исаева.

Двигатель прекратил работу из-за преждевременного прекращения подачи горючего в камеру сгорания. Однако не только двигатель, но и газогенератор. Штатной электрической команды на выключение двигателя не было. Поэтому все тракты подачи компонентов остались открытыми. Газ наддува и окислитель под давлением порядка 60 атмосфер продолжали поступать в камеру сгорания и в рулевые сопла, создавая мощное возмущение по всем осям.

Команда на выключение двигателя пришла от ПВУ через 4 сек после расчетной. Это была дублирующая команда. Она перекрыла продувки, создававшие возмущения.

Через 10 минут после прекращения работы двигателя корабль достиг верхней границы атмосферы и начался разогрев его поверхности. Сработали термодатчики, которые и дали команду на отделение спускаемого аппарата от приборно-агрегатного отсека. А далее все происходило штатно.

Сферический спускаемый отсек «Востока», в котором находился Гагарин, был очень надежно «пристегнут» к приборно-агрегатному отсеку. Если бы не резервная система на выдачу команды «разделение» от термодатчиков, то возвращение Гагарина на Землю могло оказаться не столь благополучным. Идея использования температуры, возрастающей в процессе входа в атмосферу, для дублирования основной системы управления спуском космического аппарата принадлежит королевскому ОКБ-1. Назвать авторов трудно. Творчество было коллективным. О приоритетах и патентовании таких оригинальных систем мы тогда не думали. Могу только утверждать, что разработка реальной системы проводилась во вверенных мне «электрических» отделах, и если бы эта система не сработала, то я стал бы главным ответчиком.

Гжатск, Смоленская область. Из воспоминаний Валентина Гагарина: «Мы прослушали сообщение ТАСС до конца.

— Похоже, что Юрка. А мама с Зоей знают?

— Знают. Я маме крикнула, чтоб включила радио. Мама, когда услышала, в обморок упала. Еле-еле в чувство привели мы ее с Зоей — она как раз из больницы прибежала.

Пошли к ним.

Приемник здесь, как и у нас, был включен на полную мощность. Мама и Зоя сидели перед ним, тесно прижавшись друг к другу, и плакали…

— Вот о какой командировке он говорил… Боже мой, а как же Валентина все это переживет? Ведь одна она там, ребятишки несмышленые…

До поезда оставалось двадцать минут, а от дома до вокзала расстояние — около трех километров. Не успеть маме к поезду, но — понял я — и отговаривать ее бесполезно. Крикнув, чтобы ждала меня, я бегом бросился в автохозяйство…

Мама не дождалась меня — ушла на вокзал пешком. Догнал я ее чуть ли не на половине пути. Она бежала, спотыкаясь, шаль свалилась на плечи.

Вот и вокзал, скорее в кассу! Стучим в окошко, а московскому уже дали отправление. Мама схватила билет, бросилась к составу, а тот уже дернулся…

Тут кассирша выскочила:

— Гражданка, — кричит, — где вы? Сдачу с десяти рублей возьмите!..- Билет до Москвы стоил два девяносто.

…А поезд-то вот-вот уйдет. Тут, к счастью, какая-то женщина подбежала к кассирше, что-то шепнула ей на ухо. Видимо, она, женщина та, знала маму. И кассирша стремглав бросилась к диспетчеру.

Не знаю, что она там сказала, но громыхнул недовольно и замер поезд на рельсах. Железнодорожники помогли маме устроиться в вагон».

Тюра-Там, площадка № 2. Из мемуаров Бориса Чертока: «Из-за недоработки импульса торможения Гагарин приземлился с перелетом относительно расчета… Обзорный радиолокатор радиотехнического пункта наведения Энгельсского аэродрома зафиксировал цель на юго-западном направлении на высоте 8 км и удалении 33 км. Цель отслеживалась локатором до Земли.

10 часов 42 минуты. На высоте 7 км отстрелилась крышка люка, и Юрий Гагарин вместе с креслом катапультировался из спускаемого аппарата.

10 часов 43 минуты. На высоте 4 км автоматически веден в действие основной парашют, который сдернул Юрия Гагарина с кресла. При этот носимый аварийный запас, в котором были радиостанция, радиопелегатор, аптечка, запас пищи, оторвался и был потерян.

Спускаемый аппарат корабля «Восток-3А» сильно обгорел в плотных слоях атмосферы, но жизнь космонавта сохранил и сам остался цел при встрече с землей. Фото: ЦЭНКИ / Роскосмос

10 часов 55 минут. Юрий Гагарин коснулся земли и стал гасить купол своего парашюта.

Тюра-Там, площадка №2. Из мемуаров Бориса Чертока: «Приземлился недалеко от деревни Смеловка Энгельсского района Саратовской области. Первым встретили Гагарина на Земле Анна Ниловна Тахтарова с внучкой Ритой, следом за ними с полевого стана прибежали механизаторы колхоза им. Т.Г. Шевченко из деревни Узморье. На тягаче ЗИЛ-151 прибыл майор Ахмед Гасаев, который доставил космонавта в ракетный дивизион в деревню Подгорье. После доклада командиру дивизии ПВО Гагарина по его просьбе повезли к кораблю, из которого он катапультировался».

Советская подлодка, имея техническую неисправность, шла к своим берегам в надводном положении. Фото: Архив ПО «Севмаш».

Борт военного самолета на подлете к Куйбышему. Из дневника генерала Каманина: «Уже в воздухе мы прослушали сообщение ТАСС о благополучном приземлении космонавта в районе Саратова, а еще через несколько минут нам сообщили с КП ВВС: «Все в порядке, майор Гагарин вылетает в Куйбышев». После этого радостного сообщения все (в самолете нас было десять человек) начали целоваться, плясать, а Василий Васильевич Парин достал заветную бутылку коньяка. Я посоветовал распить ее при встрече с Юрой…

Общий вагон пассажирского поезда на перегоне Гжатск — Можайск. Из воспоминаний Валентина Гагарина: «Радио на всю катушку работает. Мама услышала сообщение и разрыдалась… Поблизости оказался врач, дал какие-то успокоительные таблетки, но таблетки мало помогли. В Можайске, узнав о том, что Юра благополучно приземлился, она снова едва не потеряла сознание».

Из воспоминаний Юрия Гагарина: «Случилось, как в хорошем романе, — мое возвращение из космоса произошло в тех самых местах, где я впервые в жизни летал на самолете. Сколько времени прошло с той поры? Всего только шесть лет. Но как изменились мерила! В этот день я летел в двести раз быстрее, в двести раз выше. В двести раз выросли советские крылья!

Ступив на твердую почву, я увидел женщину с девочкой, стоявших возле пятнистого теленка и с любопытством наблюдавших за мной. Пошел к ним. Они направились навстречу. Но чем ближе они подходили, шаги их становились медленнее. Я ведь все еще был в своем ярко-оранжевом скафандре, и его необычный вид немножечко их пугал. Ничего подобного они еще не видели.

— Свои, товарищи, свои, — ощущая холодок волнения, крикнул я, сняв гермошлем».

Деревня Клушино, Гжатский район. Из воспоминаний Валентина Гагарина: «В избу, где квартировали и столовались плотники и порог которой только-только переступил отец, ввалился взмыленный председатель сельсовета Василий Федорович Бирюков.

— Я уже в седьмой раз сюда прибегаю! — кричал Бирюков. — Все нет и нет тебя… Сын в космос слетал и вернулся, Федоренко грозится голову с меня снять, если тебя не найду…

До Затворова отец добирался верхом на лошади, оттуда, по бездорожью, ехал на тракторе «Беларусь», а у деревни Ашково встретил его высланный Федоренко горкомовский «газик».

Когда «газик» остановился на Ленинградской, у дома, здесь было полно машин и еще больше народу. Но Федоренко, не давая ему опомниться, подхватил его под руку и потащил «на растерзание» корреспондентам…

Тюра-Там, площадка № 2. Из мемуаров Бориса Чертока: «Доклад о приземлении уже прошел по всем службам. Гагарина обнаружила поисковая группа, которая на вертолете Ми-4 доставила его в Энгельс, а оттуда — в обкомовскую резиденцию в Куйбышев. Туда-то и прилетели для встречи и допроса Гагарина Королев со всей Госкомиссией, счастливыми сопровождающими и допущенными корреспондентами».

Юрий Гагарин на борту самолета под контролем врачей. Фото: ОММ Ю.А. Гагарина.

Куйбышев, заводской аэродром. Из дневника генерала Каманина: «На заводском аэродроме в Куйбышеве нас встретил полковник Чечиянц из Главного штаба ВВС и доложил обстановку: «Гагарин благополучно приземлился в 23-х километрах от Саратова и через несколько минут сам позвонил в Москву. Позже, уже из Энгельса, вместе с Агальцовым они говорили по «ВЧ» с Хрущевым, Брежневым, Вершининым и другими руководителями». К этому времени на аэродроме собралась уже значительная толпа народа. Приехали: секретарь Куйбышевского обкома КПСС, председатель облисполкома, командующий ВВС округа и другие руководители. Прибытие начальства усилило приток рабочих на аэродром с территории завода. Пришлось приказать командиру самолета Ил-14, на котором прилетели Гагарин и Агальцов, зарулить на самую дальнюю стоянку. Не успели мы на машинах подъехать к самолету, как и здесь образовалась большая толпа. Открылась дверь самолета, и первым стал спускаться Юра — он был в зимнем летном шлеме и в голубом комбинезоне скафандра. Все девять часов, которые прошли с момента его посадки в космический корабль до этой встречи на куйбышевском аэродроме, я волновался и переживал за него, как за родного сына. Мы крепко обнялись и расцеловались…

Куйбышев, заводской аэродром. Из воспоминаний Германа Титова: «Когда мы прилетели в район приземления, мне хотелось быстрее обнять Юру, но я увидел его в плотном кольце людей. Вокруг стояли ученые. Подойти к Гагарину не было никакой возможности. И все же я стал протискиваться сквозь толпу. На меня бросали удивленные, строгие взгляды, но я продвигался. Юра заметил меня, когда я был уже в нескольких шагах от него, и бросился мне навстречу. Мы крепко обнялись, долго тискали друг друга.

Куйбышев, заводской аэродром. Из дневника генерала Каманина:
«Со всех сторон щелкали фотоаппараты, толпа людей нарастала. Возникла опасность большой давки, а Юра хотя и улыбался, но выглядел сильно переутомленным. Необходимо было прекратить объятия и поцелуи. Я попросил Агальцова и Юру сесть в машину и немедленно ехать на дачу обкома».

Гжатск, Смоленская область. Из воспоминаний Валентина Гагарина: «И мой дом, и родительский были пусты. Я уже хотел идти разыскивать своих, но тут на пороге появился Владимир Сиротинин, корреспондент районной газеты.

— Слушай,- сказал он.- Разыщи, пожалуйста, пару фотографий Юры.

Я машинально достал альбом и несколько конвертов с фотографиями, положил их на стол:

— Забирай, что нужно.

И выскочил на улицу.

Какой-то мальчишка сказал мне, что Маша с девочками у соседей — смотрят телевизор.

В избу соседей, битком набитую, я вошел в тот самый момент, когда на экране демонстрировали портрет Юры.

Теперь у меня не оставалось и тени сомнения в том, что это он, именно он, наш Юрка, взлетел в космос. Что это мой брат, которого я знаю с пеленок, облетел планету.

Беспорядочные, яркие нахлынули воспоминания.

Юрий (сидит на стуле), Валентин, Борис и Зоя Гагарины. Деревня Клушино, 1938 год. Фото: Фонд ОММ Ю.А. Гагарина

Голодный стол в землянке военных лет, чугунок с мерзлой вареной картошкой, которую мы делили поштучно… Пожар на мельнице и отец, униженный наказанием в комендатуре… Двор, в котором собрали нас перед отправкой в фашистскую неволю. Пронзительно-горячечный Юркин шепот: «Валя, они застрелят тебя, ты убеги от них, Валя…» Коридор ремесленного училища, где преподаватель говорит нам с Тоней: «Хорошего парня привезли, грамотного…»

Я не сдержался и заплакал. Пусть простят меня читатели, но это так — слишком много слез, слез радости, было пролито в тот день. И я не хочу этого скрывать. Плакал не только я — не скрывали слез и люди, которые собрались в той избе у экрана телевизора. Они ведь тоже хорошо знали Юру: и учеником гжатской средней школы, пионером в красном галстуке, скроенном из рубахи деда Тимофея, и ремесленником в черной шинели, и учащимся техникума помнили, и летчиком. А теперь вот увидели его космонавтом».

Тюра-Там, площадка №2. Из мемуаров Бориса Чертока:
«Все слетевшиеся на полигон разбегаются по гостиницам, хватают чемоданчики, рассаживаются по автомашинам и мчатся на аэродром. Королев перед посадкой в ожидавший его автомобиль с очень виноватой улыбкой обращается к Мишину, ко мне и Хомякову, стоявшим у его домика: «Нельзя же всем улетать. Готовьте «девятку».

Не глядя в глаза, жмет руки и спешит сесть в машину. За ним торопятся уехать все отобранные для встречи с Гагариным в Саратове. Мы прощаемся, не подавая вида, что завидуем всем улетающим на встречу с Гагариным в ликующую Москву».

Куйбышев, дача обкома КПСС. Из дневника генерала Каманина: «Часа через три из Тюра-Тама прилетели Руднев, Королев, Келдыш и другие члены комиссии. Дача обкома располагалась на высоком берегу Волги, с балкона третьего этажа открывался прекрасный вид на реку».

Гжатск, Смоленская область. Из воспоминаний Валентина Гагарина: «В четыре часа дня с телеграфа принесли сразу восемьдесят телеграмм — наших, советских, и зарубежных, и почти в каждой из них можно было встретить одни и те же слова: восхищены… потрясены… гордимся!.. Работница телеграфа предупредила, что принимать и обрабатывать телеграммы едва успевают и что приносить их будут вот так, пачками, через каждые полтора часа, потому что, в самом деле, невозможно же бегать с каждой отдельной телеграммой».

День 12 апреля не обманул ожиданий Хрущева: он принял доклад Королева и услышал живого Гагарина. Фото: РИА Новости

Правительственная телеграмма из Пицунды через Москву ушла первым делом, конечно, не в Гжатск, а в Куйбышев.

«12 апреля 1961 г.

ВЫСШАЯ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ

Первому секретарю Куйбышевского обкома КПСС

тов. МУРЫСЕВУ А. С.

Прошу вручить текст приветствия Н. С. Хрущева т. Гагарину Юрию Алексеевичу.

Л. Брежнев

«Советскому космонавту, впервые в мире совершившему космический полет,

майору ГАГАРИНУ Юрию Алексеевичу

Дорогой Юрий Алексеевич!

Мне доставляет большую радость горячо поздравить Вас с выдающимся героическим подвигом — первым космическим полетом на корабле-спутнике «Восток».

Весь советский народ восхищен Вашим славным подвигом, который будут помнить в веках как пример мужества, отваги и геройства во имя служения человечеству.

Совершенный Вами полет открывает новую страницу в истории человечества в покорении космоса и наполняет сердца советских людей великой радостью и гордостью за свою социалистическую Родину.

От всего сердца поздравляю Вас со счастливым возвращением из космического путешествия на родную землю. Обнимаю Вас. До скорой встречи в Москве .

12 апреля 1961 года» Н. Хрущев».

Гжатск, Смоленская область. Из воспоминаний Валентина Гагарина: «Родительский дом осаждали корреспонденты… Они штурмовали Гжатск весь день, поток их не уменьшился — наоборот, увеличился к вечеру. Они приезжали в машинах и поездах, прилетали на вертолетах. Здание горкома весь день гудело, как взбудораженный улей. Едва Николай Григорьевич позволил нам оставить вахту у телефонов, как мы моментально попали в осаду: журналисты, перебивая друг друга, задавали нам — Зое, Борису, мне — бесчисленное множество вопросов. Мы едва успевали отвечать, расписываться в блокнотах, снова отвечать. Вспышки блицев слепили нас то и дело.

Когда я наконец попал домой, обнаружил на столе пустой альбом и пустые конверты из-под фотографий. Ни единой карточки не осталось. Ясно, что такой груз одному Володе Сиротинину унести было не под силу…

Было примерно половина девятого вечера. Из деревушки Ашково позвонили, что отец в пути, через полчаса будет в Гжатске».

Дача Куйбышевского обкома КПСС. Из дневника генерала Каманина: «Часов в десять вечера все собрались за столом. Присутствовали шесть космонавтов, члены Госкомиссии, руководители области. Руднев, Гагарин, Королев, Мурысев, Мрыкин произносили тосты, но пили очень немного — чувствовалось, что все очень устали. В одиннадцать часов разошлись по спальням. Так закончился этот тревожный, радостный, победный день. День 12 апреля 1961 года человечество никогда не забудет, а имя Гагарина навеки впишется в историю и будет одним из самых известных».

Гжатск, Смоленская область. Из воспоминаний Валентина Гагарина: «Oколо одиннадцати вечера, принесли срочную правительственную телеграмму: родителям и родственникам космонавта приготовиться к выезду в Москву, машины уже в пути.

Машины подошли точно в полночь, но, как ни настаивали прибывшие на них товарищи, как ни уговаривали журналистов разойтись, корреспонденты покинули дом только в третьем часу ночи.

Гора свалилась с плеч. Измотанные вконец, чертовски усталые, охрипшие, мы — впервые со вчерашнего утра — присели за стол, чтобы что-то перекусить.

А еда валилась из рук, кусок стоял в горле.

— Юра-то, поди, теперь сыт и не догадывается, какая здесь кутерьма, — пошутил Борис.

Потом наскоро оделись в праздничное и погрузились в машины…».

Юрий и Валентина. Они снова рядом. Фото: Ситников Николай/ТАСС

Вместо послесловия

Поселок Чкаловский, Московская область. Из воспоминаний Валентины Гагариной: «Я вновь увидела его четырнадцатого апреля. Как мы встретились? Что он говорил? Каким он был в тот день? Не помню. Все в тумане.

Я видела его со стороны: когда он спускался по трапу самолета, шел по ковровой дорожке, докладывал правительству. Он все время был в окружении, возбужденный, счастливый.

Да, тот день был ослепительно радостным: встреча во Внукове, Красная площадь, Кремль. Промелькнул он как одно мгновение. Вечером, когда мы наконец остались вдвоем, Юра, помню, подошел к зеркалу, окинул себя быстрым взглядом, дотронулся пальцем до Золотой Звездочки и смущенно сказал:

— Понимаешь, Валюша, я даже не предполагал, что будет такая встреча, ну слетаю, ну вернусь… А чтобы вот так… не думал».

Что было за день старта, 10 апреля 1961 года

За два дня до старта, 10 апреля 1961 года

За три дня до старта, 9 апреля 1961 года

Четыре дня до старта, 8 апреля 1961 года

Пять дней до старта, 7 апреля 1961 года

Шесть дней до старта, 6 апреля 1961 года

Семь дней до старта, 5 апреля 1961 года

При подготовке публикации использованы рассекреченные документы сборника «Советская космическая инициатива в государственных документах. 1946-1964 гг. Под ред. Ю. М. Батурина», материалы, размещенные на официальном сайте ГК «Роскосмос», а также личные воспоминания и дневники Н.П. Каманина, Б.Е. Чертока, В.А. Гагарина, В.И. Гагариной, Г. С. Титова, Т.В. Титовой и самого Ю.А. Гагарина.

РГ