Поменяла ли пандемия мужские и женские роли? Кого напоминали российские пары на дистанционке? Чего боялись дети и каким языком с ними надо говорить о ковиде? Разводы ли ждут нас после карантина или походы в ЗАГС? Психолог Ольга Маховская рассказывает, как повлияла пандемия на отношения мужчин, женщин и детей.
ПАНДЕМИЧЕСКИЕ ПАРЫ
Ольга Маховская: Активную инверсию ролей — когда мужчины брали что-то из репертуара женского поведения, а женщины, становясь более выдержанными и волевыми, часто оказывались «за рулем» общей жизни с мужчиной — я наблюдала до карантина.
А во время пандемии мне, как психологу, бросилась в глаза, что семейные люди в основном жаловались не друг на друга, а на детей. Которых надо было занимать, учить, освобождать для них (и от них) домашнее пространство. Жаловались на недостаток квадратных метров (живем мы все-таки тесно). Но вообще наш личный и семейный опыт оказался антикитайским. Когда китайские пары после достаточно короткого карантина побежали разводиться, мы подумали, что после месяца запертых отношений многим семьям придет конец. Но опыт оказался скорее противоположным. Наоборот, образовалось немало (а в моем окружении и среди моих клиентов — даже много) пандемических пар. И после карантина люди побежали не разводиться, а заключать браки.
Не планируя жениться, они просто решили в начале карантина спасаться от эпидемии под одной крышей. И это неожиданно помогло им одомашнить свои отношения и превратить их «гостевой брак» в нормальный, домашний. И пандемия многим дала опыт спаянности: пережив это и поняв, что мы и многое другое переживем, мои знакомые и клиенты стали обручаться и подавать заявления в загс.
Если же вернуться к мужским и женским ролям, то в пандемию разница между мужчинами и женщинами перестала иметь особое значении. Мы все-таки оказались в своего рода гуманитарной катастрофе, и поняли, что нам надо выживать, как роду человеческому, а все, что касается возраста, пола, цвета кожи — об этом чуть попозже. Появился этакий тренд на унисекс.
Интересно, что на карантине не было особенных бытовых конфликтов. Не ссорились из-за кухонных проблем, качества еды. Мужчинам труднее, чем женщинам, было находиться в замкнутом пространстве, и они все время порывались то в магазин пойти, то собаку выгулять. Да хоть окно помыть — это же тоже своего рода выход за границы. Уничижительное для мужчин «Вынеси мусор!» в пандемию стало почти желанным. Ну а для женщины, в силу ее более консервативной природы, дом — родная стихия. Ее эмоциональная поддержка и уверенность в силах… других в эпидемию была бесценна.
И в результате семейные связи скорее укрепились. И вокруг потеплело.
А люди не воспринимали других людей как потенциальных носителей опасности заражения?
Ольга Маховская: Да, это было. И тут сказывался, конечно, алармизм инфекционистов и эпидемиологов, который нам, психологам, казался избыточным. Опасность была, и серьезная. Но людей надо было не просто пугать, но и давать им какие-то психологические инструменты. Надо было публично говорить о том, что люди переживают. Давать им образ будущего — потому что схлопнутый горизонт впереди деморализует людей, и они начинают вести себя, как попало. А вести себя надо было как раз разумно, мудро перераспределяя свои силы. Но сейчас мы уже давно не растеряши, как в начале эпидемии.
КАК ПРИРУЧИТЬ ОПАСНОСТЬ
Какие чувства переживали люди, столкнувшись с эпидемией и карантином?
Ольга Маховская: Не все чувствовали страх. И страхи-то как раз часто были обоснованными — за себя, за беспомощных родственников. Но кроме страхов кто-то переживал скованность, шок. У кого-то начиналась депрессия, человек ложился и не вставал. А вообще в воздухе плавала очень высокая тревожность, которую обычно и называют страхом. И тревожным людям как раз не надо было подливать масла в огонь.
К сожалению, психологов мало привлекали к тому, чтобы напрямую заниматься психологической безопасностью людей и их самочувствием. И мы сами, может быть, не очень рвались, потому что это огромная ответственность. Но наблюдая за происходящим, сожалели, что людей часто пугают, не давая им при этом инструментов справляться со своим страхом. Пугать людей — даже для мотивации к чему-то — не лучший метод. Страх — слишком короткий мотиватор. Да и переборщить можно. Например, с детьми. Их легко — до истерик и непослушания родителям — растревожить неосторожным рассказом про коронавирус, да так, что они перестанут, например, учиться. Зачем, если весь мир летит в тартарары?
Детям надо объяснять происходящее не на взрослом языке, а на сказочных сюжетах вроде «Снежной королевы» или «Красной шапочки». Тролли, разбитые кусочки злого зеркала — мифологический, сказочный язык им понятнее. И внутри этих сказочных сюжетов они что-то могут придумать и, как бы участвуя в происходящем, успокоиться.
А взрослым нужна была активность совладания, изучение и приручение опасности.
В пандемию наше внимание вернулось к старым медиа, мы больше стали смотреть телевизор, почти у всех телеканалов колоссальный рост аудитории.
Но при этом СМИ надо было все-таки не просто рассказывать об опасности, а купировать тревожность и страхи примерами солидарного поведения людей. У нас большой опыт стихийных бедствий — каждый год то наводнение, то пожар. Но по мне, эпидемия ковида тоже своего рода стихийное бедствие, только другого масштаба.
Но надо сказать, что мы при этом многое сделали для совладания с опасностью и тревогами. И президент призывал нас к солидарности, и все призывали к ней. И в общем, мы, конечно, чаще, чем обычно, были солидарными.
Доверие выросло?
Ольга Маховская: Поскольку мы вышли с довольно высоким уровнем недоверия (в том числе и к институтам — государственным и общественным) еще из позднесоветского прошлого, то оно у нас еще большое. Иначе чем объяснить, что сейчас идет вакцинация, а процент радующихся возможности вакцинироваться, в общем, мал. Это недоверие. Но показатели доверия все-таки повышаются.
Недоверие, кстати, функция от внутренней неуверенности человека в себе. Когда человек обретает уверенность, он начинает и к другим людям и институтам относиться, как к чему-то устойчивому, на что можно опереться.
ОТТЕПЕЛЬ ЧУВСТВ
О чем вас, как психолога, спрашивали люди в пандемию?
Ольга Маховская: Это были традиционные вопросы: чем занять ребенка, как с ним договориться, что делать, если он не может сдать экзамены. Как договориться, в общем, любящим друг друга супругам.
Я не получила ни одного обращения, связанного с пандемией. Хотя немало моих знакомых и клиентов теряли близких из-за ковида. И ковидная специфика присутствовала в разговорах с людьми, но они все-таки больше спрашивали о психологическом сближении с каким-то членом семьи. Обращения были обычными, как в доковидные времена.
В пандемию люди еще сильнее ушли в сети. Поменялось ли сетевые привычки?
Ольга Маховская: Я не увидела пандемической специфики. Разве что бросалась в глаза женская агрессия в материнских сообществах в соцсетях. Молодых «яжематерей» раздражала назидательная позиция педагогов, психологов, родителей. Но не будем забывать, что агрессия — это же еще и способ поднять свою внутреннюю энергию.
На матерях сейчас лежит огромная нагрузка. Материнство сегодня, несмотря на современную экипированность, более тяжелое, потому что более одинокое. Раньше окружающее мать сообщество не стояло над ней назидательно, а помогало, молодой матери всегда было с кем оставить ребенка — с соседкой, подругой, свекровью. Сейчас молодые матери часто живут на разрыв. Налицо материнская перенапряженность. Парадокс, странность: вроде бы современные женщины гораздо мобильнее и увереннее в себе, и зарабатывают больше, но удовлетворенность материнством сегодня ниже, чем была.
Я думаю, в том числе и потому, что молодые люди слишком делают ставки на технологию отношений — с детьми, мужьями, женами. Многих сегодня интересует, на какую кнопку нажать — что сказать, как себя повести? — чтобы он (ребенок, муж) сделал то-то и то-то? Увы, это манипулятивный запрос.
Мы изменимся, когда выйдем из карантина?
Ольга Маховская: Мне кажется, что будет какое-то потепление в человеческих отношениях. Мы же очень соскучились друг по другу. Возросла ценность простого человеческого контакта. По-моему, многие из нас пережили порыв из песни Окуджавы «Возьмемся за руки, друзья». И хоть этого-то как раз делать было нельзя — за руки браться и скучиваться запрещено санитарными нормами — но от этого еще больше хотелось обняться.
Поэтому постпандемический период будет похож на оттепель. Но закрепятся ли эти улучшения, зависит от нас.
Что сделать после пандемии: рекомендации психолога
1. готовить красивые платья, записываться к парикмахерам, звать гостей, накрывать на стол;
2. отпраздновать все отложенные дни рождения, наверстать все в одиночку встреченные новые годы;
3. ожидать хорошего, быть готовым к встречам и общению;
4. а чтобы приблизить все это и вернуться друг к другу — самый главный совет сегодня — идти и вакцинироваться.
